Генеалогия Омутнинска. Часть 6. «Харитоново наследство»

«Харитоново наследство»

      Примечательна история споров вокруг наследства Харитона Степановича Губина, тестя Леонтия Алексеевича Рябова. Эта история изложена в одном гражданском и одном административном делах общим объемом 149 листов. Читая эти дела, хранящиеся в ЦГАУР, мы видим работу шестеренок судебной системы России второй половины 19 века, чувствуем  человеческие, имущественные и религиозные отношения родственников и других действующих лиц этой драмы. Разбирая почерки на пожелтевших листах, отмечаем характерный для эпохи канцелярский и юридический стиль, которому попробуем по возможности следовать. Все-таки дело велось в позапрошлом веке.

      Многократные описания одних и тех же действий, обстоятельств и заявлений, которые встречаются в разных документах, выстроим в хронологическом порядке. А при первом упоминании человека, если он встречается в генеалогической базе данных, будем указывать в скобках год рождения или годы жизни. Заметим, что многие фигуранты дел встречаются в этой базе и носят «омутнинские» фамилии.

       У супругов Харитона Степановича (1798-1868 гг) и Анастасии Афанасьевны (1798 г.р.) Губиных было восемь детей: двое сыновей и шесть дочерей. Умер Харитон Степанович 29 декабря 1868 года, оставив духовное завещание*, по которому всё своё «благоприобретенное недвижимое имущество»: две избы с  надворными постройками, «усадебное место» и сенокосные участки завещал трем своим дочерям: Наталье (1832 г.р.), Ирине (1835 г.р.) и Агафье (1838 г.р.). К этому времени его жены Анастасии Афанасьевны уже не было в живых, а остальные его дочери были замужем и, видимо, на наследство уже не претендовали.

       В «сводном, раскольническом» браке у Ирины Харитоновны с Таланцевым Яковом Терентиевичем (1835 г.р.) родился сын Николай Губин, который унаследовал фамилию деда согласно требованиям того времени. Позднее, по «достижении совершеннолетия и перейдя из раскола в православие» в 1892 году Николай женился на Анне Ивановне Губиной (1867 г.р.) и  привел ее в свой дом, где они «жили вместе» с матерью Николая Ириной Харитоновной. Она к этому времени овдовела, а в 1893 году у Анны и Николая родилась дочь Александра. Николай работал на Омутнинском заводе и весь заработок до женитьбы отдавал матери Ирине Харитоновне. Был он в семье единственным мужчиной, поэтому все строительные дела в «усадебном месте» приходилось делать ему.

       Однако в 1893 году Николай Яковлевич Губин умер, после чего обострился имущественный спор, сторонами которого были, с одной стороны, указанные в духовном завещании три дочери Харитона Степановича (включая мать Николая Ирину Харитоновну), а с другой – ее сноха Анна Ивановна Губина. К моменту начала этой истории свекрови был 61 год, а снохе – 29 лет.

«Дело о выдворении»

       Дальнейшее обострение спора свекрови со снохой привело к заявлению в Омутнинский Волостной Суд от Ирины и Натальи Губиных и Прасковьи Васильевны Чадаевой. Кем Прасковья Васильевна приходилась сестрам Губиным выяснить не удалось. Заявление было направлено 2 февраля1896 года письмом, в котором истицы утверждали, что после смерти Николая, жена его «стала стеснять их по хозяйству  и постоянно оскорблять, так что стало жить с ней невозможно, расхищать их добро и распоряжаться, будто своей собственностью». Не желая переносить оскорбления, они просили Волостной суд «постановить своё решение о выдворении Анны из их дома, так как держать её у себя дома они не могут».
      Против этого иска ответчица Анна Губина письмом с «Прошением» в Омутнинский Волостной Суд  от 7 марта 1896 года заявила, что после смерти мужа Николая на усадьбе, принадлежащий её свекрови, остался его деревянный недостроенный дом, которым свекровь завладела. Этот дом построен не свекровью, а «собственными трудами» её и мужа Николая. И она просит этот дом оставить в её и её дочери единоличное владение, как возведенный  в законном браке, и предоставить ей этот дом «по праву законного наследия». Анна пригласила в качестве свидетелей жителей Омутнинского завода: Дмитрия Константиновича Ельшина, Ивана Яковлевича Столбова (1843 г.р.), Алексея Фёдоровича Киселёва. Устные показания этих свидетелей были приобщены к делу.

     Суд выписал повестки истицам, ответчице и свидетелям на 11 марта 1896 года к 6:00 вечера. Он проходил под председательством Я. В. Голубева (вероятнее всего это был Яков Васильевич Голубев, 1857 г.р.). На суде истицы подтвердили своё заявление, представив духовное завещание Харитона Губина. Суд постановил в иске о «выдворении» Анны Губиной отказать, обязав истиц к совместному проживанию.

     Тогда истицы 13 марта 1896 года пишут жалобу Земскому начальнику 13-го участка, в котором полагают такое решение «неправосудным» по нескольким причинам. Они считали Николая «полным домохозяином, так как женщины-старухи править хозяйством сами не имели возможности». И признавали, что спорный дом действительно строил Николай, но деньги на расходы по постройке давала Николаю его мать Ирина Харитоновна, что могут удостоверить свидетели: Иван Григорьевич Криулин (1860 г.р.), Савелий Гаврилович Масленников (1826 г.р.), Клемент Евдокимович Жданов (1867 г.р.). Кроме этого, некоторые свидетели (Ельшин, Столбов, Киселёв) показали, что несправедливо считать, что дом строил Николай. Истицы просят решение  Омутнинского Волостного Суда, «как явно не правосудное, представить к отмене в Уездный съезд».

1)  «жалоба поступила в установленный срок,

2)  повода на представление в Уездный съезд этой жалобы не усматривается. Жалобу истиц оставить без последствий, о чём дать знать Омутнинскому Волостному суду».

     Волостной старшина в ответном письме от 30 апреля 1896 года уведомил Земского начальника о том, что 27 апреля того же года в соответствии с его предписанием истицы были ознакомлены с тем, что жалоба их оставлена без последствий.
      Вятское Губернское Присутствие в судебном заседании 26 июля 1896 года заслушали жалобу истиц на постановление Земского начальника. Жалобщицы указали о том, что Суд превысил исковые требования, «обязав их к совместному сожительству, хотя  подобного ходатайства сторонами не было заявлено», а также оставлено без внимания духовное завещание их отца и «недопрос свидетелей указанных Суду». Рассмотрев, в порядке надзора, данное дело Губернское Присутствие нашло жалобу истиц заслуживающей уважения и указало,  что Земский начальник обязан был удовлетворить их ходатайство о передаче означенного решения Волостного Суда в Уездный съезд для рассмотрения  по существу. По изложенным соображениям, Губернское присутствие определило обжалованное постановление Земского начальника отменить и предложить ему представить дело в Уездный съезд для пересмотра по существу. Об этом жалобщицам объявлено. Производство по делу возвращается 8 августа 1896 года. В соответствии с указом Вятского Губернского присутствия Земский начальник 16 августа 1896 года отправил дело на рассмотрение Уездный съезд.

     11 сентября 1896 года ответчица по делу Анна Ивановна Губина пишет в Глазовский Уездный съезд своё письмо с «возражением» на решение Омутнинского Волостного Суда от 11 марта того же года. В письме она указывает на то, что  истицы  в Волостном суде свидетелей не заявляли, и жалобы их несправедливы,  а потому находит необходимым объяснить следующее:
     1) Дело о выдворении её из дома по иску тех же истиц рассматривалось в Омутнинском Волостном Суде в 1895 году. В иске им было отказано судом и это решение утверждено Уездным Съездом 22 марта 1895 года. Поэтому по второму иску Волостной суд был обязан дело прекратить, так как возможность «перерешения» дела Волостному суду законом не предоставлена.

     2) Покойный её муж Николай был родным сыном Ирины Харитоновны, которого та отделила от себя около пяти лет тому назад, поэтому он должен был выстроить другую для себя избу, в которой Анна Губина и живёт в настоящее время. А то, что изба её стоит на общей усадьбе Губиных, то одно это обстоятельство не даёт ещё право гнать её из избы. То, что изба, из которой её выгоняют, принадлежала её мужу, не подлежит никакому сомнению, так как он считался и по документам Волостного Правления отдельным домохозяином и платил за свою постройку строевые, а после его смерти платит Анна. И по спискам Правления домохозяйкой считается она. И свекровь в своей жалобе не отрицает того, что дом этот строил её сын, а лишь говорит, что она ему давала деньги на эту постройку. По справедливости сказать, никто ничем не помогал строить спорную избу, а строили её только Анна и Николай.

     3) Что касается духовного завещания Харитона Губина, то оно дано в 1868 году, а спорный дом выстроен не более 5 лет назад, следовательно, он не является имуществом по духовному завещанию.

     В Протоколе Глазовского Уездного съезда от 25 сентября 1896 года сказано, что дело рассматривалось в Судебном Присутствии в составе: Уездного члена Вятского Окружного суда, четырёх земских начальников и при участии Товарища Прокурора. По делу повестками извещались истицы и ответчица. В резолюции Съезда сказано, что решение Омутнинского Волостного Суда за нарушение ряда статей отменить и дело направить в Залазнинский Волостной Суд для нового рассмотрения. 10 октября 1896 года дело было направлено в Залазнинский Уездный суд, а 9 ноября 1896 года этот суд просит Омутнинский Волостной Суд допросить по этому делу в качестве свидетелей крестьян Омутнинского завода:  Ивана Григорьевича Криулина, Савелия Гавриловича Масленникова, Климентия Евдокимовича Жданова, Дмитрия Константиновича Ельшина, Ивана Яковлевича Столбова, Алексея Фёдоровича Киселёва, «что им, свидетелям по этому делу известно. Протокол допроса представить сюда».

    16 сентября 1896 года Ирина Харитоновна Губина пишет жалобу Земскому Начальнику 13-го участка на несправедливое, как она полагает, Решение Омутнинского Волостного Суда о «невыделенном новом флигеле». Эта жалоба положила начало административному «Делу о флигеле», которое рассмотрим   отдельно, чтобы не терять основную нить событий «Дела о выдворении».  

    13 ноября 1896 года Омутнинский Волостной Суд допросил этих свидетелей, которые показали:
     1) Леонтий Федорович Киселев: «Николай Губин предлагал ему купить дом и при этом говорил, что дом он строил сам».
     2) Иван Григорьевич Криулин: «Когда был жив Николай, то он приходил к нему и просил брёвна взаймы, но ему было сказано, что брёвна принадлежат матери Николая - Ирине Харитоновне. Потом Николай просил эти брёвна у нее, но она ему сказала, что ей брёвна нужны.
     3) Климентий Евдокимович Жданов сказал, что «дом принадлежит Ирине и Наталье Губиным».
     4) Иван Яковлевич Столбов сказал, что Николай «перестроил из старой амбарушки избушку, в коей живёт с Анной. Амбар принадлежал Харитону Губину».
     5) Савелий Гаврилович Масленников сказал «то же самое, что и Столбов».

     6) Дмитрий Константинович Ельшин сказал, что «изба, в коей живёт Анна Губина, строена мужем её Николаем Губиным».
    16 ноября 1896 года протокол допроса был отправлен в Залазнинский Волостной Суд, который в свою очередь письмом от 30 ноября 1896 года в адрес Омутнинского Волостного Правления просит его выдать повестки истицам и ответчице для явки в суд 8 декабря 1896 года в 12:00 дня.

     В книге записи решений Залазнинского Волостного суда Глазовского уезда мы читаем, что суд по данному делу состоялся 8 декабря 1896 года в составе Председателя Суда Ф. Курушина и судей: А. Портнова, Я. Дьякова и Н. Кривцова.

     На суде истица Ирина Губина сказала, что из двух старых изб она одну сломала и вместо неё поставила своими средствами «новую» избу, которую сноха Анна Губина самовольно продала в августе за 70 руб ещё при жизни сына Николая. На эти средства сноха из амбара построила избу, в которую вместе с сыном Николаем они переходили жить, но жили недолго, неделю, а потом ушли обратно в старую избу. Свекровь просит сноху Анну из дома выдворить.

      Ответчица Анна Губина письменно заявила суду, что «дом построен не истицами  и не наследственный, а построен собственными трудами мужа её Николая, от которого у неё осталась и находится в живых дочь Александра». Поэтому она просит дом этот предоставить «в её единственное владение». Кроме того, она добавила, что Николай с согласия матери на свои же средства перестроил амбар на избу (флигель), причем от амбара он взял только стены, а все остальное покупал сам и платил плотникам. На перестройку амбара во флигель было потрачено 36 рублей. А что же касается проданного дома ценою 70 руб.  крестьянину Омутнинского завода Максиму Ивановичу Михайлову (1836 г.р.), так он был построен на этом же дворище* тоже мужем Николаем и был продан с разрешения Волостного  старшины Касаткина в августе 1896 года. После чего Михайлов сломал этот дом и увез его 28 августа 1896 года. Позднее Анна Губина употребила деньги на воспитание дочери-сироты и уплатила долги, оставшиеся после смерти мужа. Передать деньги свекрови и её сёстрам она «не пожелала». Свекровь на это обратилась к волостному старшине Касаткину с просьбой остановить передачу флигеля. Однако он ее просьбу не удовлетворил.

     Кроме того свидетель со стороны истиц Малафей Андреевич Курбатов (1855 г.р.), спрошенный лично Залазнинским Волостным Судом показал, что «флигель построен из старого амбара, а для «поделки» употреблен пол, потолок, кирпич и чугунный прибор из старой избы». На свидетельство Курбатова ответчица Анна Губина возразила, что «он истицам приходится родственником, но в каком состоит родстве, указать не может».

    В процессе разбирательства мировой сделки не последовало, и стороны о вызове других свидетелей суду не заявили. Волостной суд, разобрав настоящее дело, нашёл иск Губиных показаниями свидетелей и духовным завещанием Харитона Губина на суде доказанным, а потому определил: перестроенный из амбара флигель предоставить в пользование истиц, а ответчицу Анну Губину из спорного флигеля выдворить. А что касается проданного дома, то было принято во внимание, что продажа «нового» дома состоялась до подачи искового заявления и с «будто бы согласия Волостного начальства». Поэтому предлагается его искать «по месту их проживания в Омутнинском заводе, о чем объявить сторонам с правом обжалования».

    Решение Залазнинского Волостного Суда письмом от 11 декабря 1896 года было направлено в Омутнинское Волостное Правление с просьбой уведомить под роспись об этом решении Анну Ивановну Губину.

     25 декабря 1896 года после суда Ирина Губина пишет в Залазнинский Волостной Суд заявление с просьбой выслать ей копию решения состоявшегося суда, при этом угрожает, что «если не получит это решение в срок, то будет жаловаться г. Начальнику губернии, так как после разбирательства она просила выдать ей эту копию и писарь обещал выслать сюда в Омутную, но до сих пор почему-то не выслал». В ответ на эту просьбу Залазнинский Волостной Суд 4 января 1897 года  с сопроводительным письмом в Омутнинское волостное правление отправляет копию решения суда и просит выдать её Ирине и Наталье Губиным под расписку, которую прислать в «здешнее Волостное Правление возможно в скорейшем времени». 6 января 1897 года Ирина Губина расписалась в получении копии решения, а 8 января 1897 года эта расписка была отправлена в Залазну.

     А  5 января 1897 года  Залазнинский Волостной Суд письмом в Омутнинское Волостное Правление отправил копию жалобы Анны Ивановны Губиной на его же решение с просьбой ознакомить её с решением суда под расписку, что и было выполнено 16 января 1897 года. Эта расписка 17 января 1897 года  была отправлена обратно.

     Не удовлетворившись решением Залазнинского Волостного Суда Анна Губина 5 января 1897 года пишет жалобу Земскому начальнику 13-го Участка Глазовского уезда, считая это решение «неправильным по следующим основаниям:

     1) Свекровь Ирина Губина лет восемь тому назад продала один совершенно новый дом и одна воспользовалась за него полученными деньгами. Вместо него второго дома не строила, а жила в другом со своей сестрой Натальей, в котором и живет в настоящее время. Спорную же избу, в которой живёт Анна, строил её муж в 1892 году по необходимости, так как его мать Ирина не стала держать сына у себя в доме, как перешедшего из раскола в православие и женившегося на Анне. Потому что «по вероучению раскольников православные оскверняют своим присутствием жилища старообрядцев». Сначала Анна с мужем «жила на квартире в соседях, а потом свекровь согласилась уступить сыну часть одворицы* и дала один амбар на избу». Из этого амбара Николай взял только стены, все остальные материалы покупал сам и платил плотникам. «Свекровь в этой избе с ними не жила. И при жизни мужа в избу не вступала, так как хорошо знала, что изба эта сына, а не её. Это изба построена из амбара, который свекровь сама отдала сыну на избу. И это не даёт права ей отбирать, так как он воспользовался амбаром не самоуправно, а по согласию, затратив на постройку избы 36 руб собственных денег». До своей смерти Николай работал на заводе и всю свою «заработку» отдавал матери, поэтому мать должна была «наделить своего работника сына чем-либо из имущества, тем более, что раздел семьи произошёл по её же воле, как это существует по местным обычаям…Свекровь старуха в этой избе совершенно не нуждается, давно живёт отдельно, а старается отнять эту избу из-за того. что мой ребёнок крещён, а не раскольник. Если бы истица пожелала жить даже вместе с Анной в ее избе, то она всегда была бы согласна принять их к себе и от этого никогда не отказывалась и заявляла даже об этом Волостному суду».

     2) «Показаниями свидетелей:  Алексея Киселёва, Ивана Столбова и Дмитрия Ельшина на суде установлено, что спорную избу строил действительно муж Николай Губин на свои средства. Свидетели со стороны истицы Криулин, Жданов, Масленников и Курбатов не доказали, что изба строилась на средства свекрови. Свидетели эти все раскольники и держат сторону раскольницы свекрови. Из них свидетель Курбатов, ближайший родственник свекрови, почему Анна и просила суд об отводе его, но суд не удовлетворил её ходатайство».

3) «Волостной Суд не сделал оценки спорной избы, вследствие этого же упущения было отменено прежнее решение Омутнинского Волостного суда по этому делу, так как без оценки спорного имущества не может быть определена подсудность дела. На основании всего вышеизложенного Анна Губина решение Залазнинского Волостного суда по её делу как неправосудное представить к отмене в Глазовский Уездный съезд».

     В письме-рапорте  от 21 января 1897 года на имя Земского Начальника 13-го участка Залазнинский Волостной суд представляет данное «гражданское дело на благорассмотрение». А 10 февраля 1897 года этот начальник, рассмотрев жалобу Анны Губиной и решение суда,  выносит постановление, в котором признал, что по показаниям свидетелей изба строилась «мужем просительницы и что суд не сделал оценки стоимости спорной избы... В виду вышеизложенного Земский начальник постановил жалобу Анны Губиной вместе с производством Волостного суда представить на рассмотрение в Глазовский Уездный съезд». Документы вместе с производством по делу 2 марта 1897 года были направлены в Глазов. 

     Памятной запиской по этому гражданскому делу было дано предписание разослать 19 марта 1897 года повестки и  назначить дело к слушанию на 24 апреля 1897 года. В разосланных повестках сказано, что «неявка сторон не останавливает рассмотрение дела».

     Глазовский Уездный Съезд в составе Председателя С.А. Смирнова, судей и Земских Начальников рассматривал 24 апреля 1897 года жалобу Анны Губиной на решение Залазнинского Волостного суда. В «Протоколе» Съезда записано, что в суд «истица Ирина Губина явилась, а из остальных никто не явился. По данному делу истицей объявлено, что умерший сын Николай у нее был незаконно-рожденный» В «Резолюции» съезд «определил: Решение Залазнинского Волостного суда от 8 декабря 1896 года отменить и в иске отказать».

     Далее в деле на типографском бланке мы читаем  «Решение в окончательной форме» по данному делу и за ту же дату, в котором излагаются обстоятельства дела начиная с самого первого письменного заявления истиц от 2 февраля 1896 года. В этом документе в основном повторялись события и обстоятельства, изложенные в решении Залазинского суда и жалобе Анны Губиной. Видимо Съезд удовлетворился письменными материалами дела, а из фигурантов присутствовала только Ирина Харитоновна Губина.
     И всё-таки некоторые характерные отличия в изложениях дела в Залазне и в Глазове можно заметить. При чтении «Решения в окончательной форме»  создаётся впечатление, что Съезд эмоционально на стороне жалобщицы Анны Губиной. Это подтверждают некоторые характерные обороты при изложении дела, которые ранее не встречались:
     - «свекровь Ирина Губина из двух домов, доставшихся от отца один дом новый как лишний, продала лет восемь тому назад и одна воспользовалась полученными за него деньгами». Из материалов дела не совсем понятно, о каком доме идёт речь, но при этом заметим, что факт продажи дома упоминала только сноха Анна Губина и больше никто из фигурантов дела.
     - «свекровь-старуха старается оттяпать избу из-за того, что её ребёнок крещён, а не раскольник».

     - «если бы истицы пожелали жить вместе с ней (Анной Губиной), то она всегда согласна принять их к себе».

    - съезд принял во внимание религиозные обстоятельства дела, а именно, что свидетели со стороны истиц «все раскольники и держат сторону раскольницы свекрови, из них один Курбатов даже родственник свекрови». Однако, Залазнинский Волостной «суд не уважил ходатайство о его отводе …и не сделал оценки стоимости спорной избы».

    «Рассмотрев обстоятельства настоящего дела и выслушав словесные объяснения одной из истиц, раскольнической девицы Ирины Губиной, Уездный Съезд нашёл, что показаниями допрошенных безусловно установлено, что перестроенный из амбара флигель, который по решению Залазнинского Волостного Суда представлен в пользу истиц с выдворением из оного ответчицы Анны Губиной с её малолетним сыном, был построен на средства мужа её Николая Губина, при жизни коего  истицы никакого вступительства в этот дом не проявляли, проживая отдельно. Потому исковые требования истиц истекающие из незаконных побуждений (религиозной нетерпимости) должны быть отвергнуты с отменою решения волостного суда, которое Съезд признаёт неправильным». В этом месте в решении Съезда видим ошибку в указании пола ребёнка Анны Губиной.  Любопытно, что в ещё одной, более поздней копии этого документа,  хранящейся в деле, пол и имя ребёнка указаны верно. «А посему и руководствуясь статьями … и находя апелляционную жалобу ответчицы Анны Губиной заслуживающей уважения, Уездный Съезд определил: решение Залазнинского Волостного Суда от 8 декабря 1896 года отменить и в иске отказать».

     После решения Съезда Ирина Губина обращается к нему 13 мая 1897 года с прошением выслать ей это решение через Омутнинское волостное правление. Это прошение было удовлетворено, и копия выслана 16 мая 1897 года.
     Письмом от 20 мая 1897 года за подписью Волостного старшины Конева Омутнинское Волостное правление уведомляет Уездный Съезд о том, что Ирина Губина получила копию решения под подписку.

     Не удовлетворившись решением Уездного Съезда, истицы 20 мая 1897 года пишут жалобу в Вятское Губернское Присутствие, в котором ссылаются на решение Залазнинского Волостного суда от 8 декабря 1896 года, где зафиксированы показания свидетелей со стороны истиц. Однако Глазовский Уездный съезд не принял во внимание эти показания, поскольку посчитал их «как проистекающие из незаконных побуждений (религиозной нетерпимости) и на этом основании отменил решение Волостного Суда. Такое определение съезда, как буквально придерживающееся выводов голословной жалобы ответчицы не соответствует даже обстоятельствам дела».

    «Кроме того, свидетели ответчицы, как православные, вызвали у съезда большее доверие, однако не могут быть достоверными по этому делу, так как лица эти не принадлежат к Омутнинскому обществу и постоянно здесь не проживают и поэтому показания их явно ложные и даны в угоду Анне Губиной, их постоянной прислужнице (что по всей вероятности имели в виду и волостные судьи, не давшие при разборе и решении дела никакого значения показаниям этих свидетелей)». «Если же свидетелем со стороны истиц, хотя и соседям, нет доверия съезда, вероятно как раскольникам, то мы можем в таком случае, предоставить целый ряд и православных свидетелей и укажем здесь на Никиту Яковлевича Мохова (1838 г.р.) и Андрея Филимоновича Конева (1838 г.р.), как на ближайших тоже свидетелей нашего дела, хорошо знающих все обстоятельства нашей жизни».

    «Мотивирование иска «религиозной нетерпимостью» это голословная выдумка Анны Губиной. Раздел одворицы и строений на ней по духовному завещанию отца Ирины Харитоновны был проведён на три части и установлен решением Залазнинского Волостного суда 18 сентября 1894 года и утверждён Земским начальником. Главную постройку при доме - новую не выделенную избу Анна продала самопроизвольно ещё в августе 1896 года, а теперь и остальная изба с одворицей по решению съезда переходит в её владение».

     «Анна пишет, что муж её Николай мог расчитывать со стороны свекрови награды, как живший до женитьбы вместе с ней и на неё работавший. Но об этом надо спросить также свидетелей, соседей Ирины, которые вполне удостоверят, что Николай, будучи холостым, вёл одну распутную и разгульную жизнь, не доставлявшую нам совершенно никакого вспомоществования, живший на средства наши же. На основании вышеизложенного, имели честь просить Губернское Присутствие определение Уездного Съезда как несогласное с обстоятельствами дела, отменить, оставив в своей силе решение Залазнинского Волостного суда, или передать это дело, если будет признано необходимым, к новому куда следует разбору и решений по существу и допросу новых необходимых свидетелей».

    Рассмотрев 26 мая 1897 года поданную жалобу Уездный Член Вятского Окружного суда по Глазовскому Уезду вынес Постановление, в котором «нашёл, что копия этой жалобы не представлена для вручения противной стороне, поэтому постановил кассационную жалобу истиц возвратить им».  

     9 июня 1897 года Омутнинское Волостное Правление пишет письмо в Глазовский Уездный съезд о том, что истицы Губины и Чадаева расписались в получении копии постановления Члена Вятского Окружного суда. Письмо было получено адресатом 17 июня 1897 года, а уже 3 июля того же года Член Вятского Окружного суда пишет в  постановлении,  что в «заявлении истиц не приложена копия с него для вручения ответчице, поэтому означенное заявление надлежит к возвращению».

     18 июля 1897 года Член Вятского Окружного суда, рассмотрев очередное заявление от истиц, пишет в своем постановлении: «…несмотря на объявленное им постановление за 3 июля, подавая заявление вторично, вновь не представили необходимую для вручения ответчице копию означенного заявления… постановил: заявление истиц с приложениями на десяти полулистах возвратить им при копии сего постановления».

    Вероятнее всего, из Омутнинского завода во исполнение постановления Уездного Члена Окружного суда истицами было направлено не второе заявление, а копия первого, Однако протокол есть протокол, - каждое заявление должно быть с копией, поэтому копия первого заявления была воспринята как новое заявление истиц, на что и последовала такая реакция судебного чиновника.

      В тот же день 18 июля 1897 года истицы пишут  на имя Уездного Члена Окружного Суда заявление, к которому прилагают свою жалобу «для вручения противной стороне и покорнейше просят Его Высокородие не отказать в своём распоряжении об отсылке сей жалобы по принадлежности».

      Памятной запиской за подписью Судьи Окружного Суда предписывается истиц и ответчицу по этому делу известить и вызывать к разбору на  27 сентября 1897 года. Кроме того, письмо за подписью того же судьи от 09 сентября 1897 года предписывает Омутнинскому Волостному Правлению выдать под роспись истицам повестки с вызовом в суд.

     15 сентября 1897 года волостной старшина Конев пишет Рапорт в Глазовский Уездный съезд: «Во исполнение предписания имею честь представить второй экземпляр повестки  с подписями истиц в получении первого экземпляра и притом донести, что крестьянка Анна Ивановна Губина находится в отлучке в Пьяноборской волости Елабужского уезда». Повестка истицам была вручена 9 сентября 1897 года, а расписался за них рассыльный Андриан Чадаев (Чадаев Андрей-Андриан Гурьянович, 1884 г.р.)

     Глазовский Уездный Съезд рассматривал это дело 27 сентября 1897 года в составе председательствующего Матвеевского М.Е., судей и земских начальников с учетом «…прошения истиц о восстановлении нового срока на обжалование решения Съезда в Губернском Присутствии». Далее в протоколе записано, что «из участвующих в нём лиц никто не явился, Уездный Съезд постановил за невручением повестки ответчице Губиной рассмотрение прошения отменить».

     Повторное рассмотрение дела назначается на 27 ноября 1897 года, о чем Памятной запиской за подписью Уездного Члена Окружного Суда предписывается истиц и ответчицу по этому делу «известить и вызывать». Исполняя это поручение, письмом от 9 октября 1897 года  Съезд предписывает Омутнинскому Волостному Правлению известить истиц повестками о судебном заседании. Кроме того, в письме от 11 октября 1897 года этому же Правлению предписывается представить заявления истиц противной стороне – Анне Губиной «под расписку, которую представить обратно в Съезд».

     В ответном присьме с рапортом от 15 октября 1897 года старшина Конев пишет, что «имеет честь представить второй экземпляр врученной повестки истицам и при том, также донести, что повестка на имя крестьянки Анны Губиной не выдана из за нахождения её отлучке в Пьяноборской волости Елабужского уезда». На рапорте за истиц расписался рассыльный Андриан Чадаев.

     3 ноября 1897 года Глазовский Уездный Съезд направляет Пьяноборскому Волостному Правлению Елабужского уезда письмо, в котором «предписывает выдать прилагаемые при сём две копии с заявлений истиц противной их стороне -Анне Ивановне Губиной под расписку, которую представить в Съезд».

     На бланке Пьяноборского Волостного Правления Елабужского уезда Вятской губернии (село Пьяный-бор) в Мензелинское полицейское Управление 15 ноября 1897 года направлено письмо с требованием выдать «настоящую переписку с приложениями Анне Губиной, проживающей  в г. Мензенске у отставного чиновника Ивана Александровича Иванова», что и было выполнено.  На обороте письма из Глазова написано, что Анна Губина получила направленные копии, а расписался за нее мещанин  Михаил Лебедев, после чего  3 декабря 1897 года «Настоящая переписка по надлежащим исполнении препровождена в Глазовский Уездный Съезд», что заверено полицейским надзирателем г. Мензелинска*. Вторым письмом того же дня (3 ноября 1897 года) Глазовский Уездный Съезд направляет тому же адресату (Пьяноборскому Волостному Правлению) предписание выдать один экземпляр повестки Анне Губиной. Далее по эстафете Пьяноборское Волостное Правление предписывает Мензелинскому полицейскому Управлению передать эту «переписку» истице и вернуть обратно в Правление «для передачи кому следует к исполнению».

     Как мы видим, повестка была вручена ответчице только 3 декабря 1897 года. К этому времени заседание уже состоялось, и Анна Ивановна Губина уже никак на него попасть не смогла. Её свекровь добилась таки своего: сноха так или иначе далеко уехала из Омутнинского завода.

      Что же касается свекрови, то по ее прошению о восстановлении нового срока на обжалование решения Съезда за 24 апреля 1897 года, дело вторично рассматривалась в Глазовском Уездном Съезде 25 ноября 1897 года. Расписка в получении повестки о назначении дела к слушанию получена была 22 октября, задолго до самого заседания. На него явилась только Ирина Харитоновна Губина.

В прошении ей было отказано, а в Резолюции Съезда записано: «по заключению товарища прокурора, признавая просьбу истиц о восстановлении срока на подачу жалобы на решение Съезда не заслуживающей уважения, ввиду того, что срок этот ими пропущен по их вине, Уездный Съезд определил: ходатайство оставить без уважения».

- - - - - - - -  -  -

*духовное завещание — в русском дореволюционном праве: официальный письменный документ, содержащий распоряжение какого-л. лица о своем имуществе на случай смерти.

* дворище - форма коллективного землевладения и одновременно сельского поселения родственной группы.
*одворица - вят. усадьба или усад, все место под двором или строением (Толковый словарь В.Даля)

*Мензелинск – ныне районный центр в Татарстане, весьма далеко от Омутнинска, более 600 км.